Национальный институт
научного рецензирования

Текст написан в достаточно своеобразной манере — настолько, по меньшей мере, что его подведение под принятые рубрики введения (Актуальность, Предмет, Проблема, Методология исследования и пр.) представляется не эффективным.
Стиль, структура, содержание
Вопреки заглавию, текст охватывает достаточно широкие области; кратко охарактеризовав взгляды и предпочтения Далай-ламы, автор не обходит вниманием тибетскую медицину в целом и в частных проявлениях:
«Тибетская медицина заняла видное место среди лечебных практик в странах, где в настоящее время есть тибетская диаспора. В России тибетская медицина имеет давние корни, поскольку, являясь частью буддийского учения, она утвердилась в республиках России, где буддизм являлся в течение веков официальной религией (Бурятия, Калмыкия, Тыва). В разных регионах эта медицинская традиция обрастала собственными чертами и наработками местных докторов [3, с. 51-65, с. 120-142; 4], при этом использовались местные растения и другие компоненты для изготовления лекарств, составлялись местные рецептурники. В Бурятии известен так называемый «Большой агинский жор», или «Кунпан дудзи» [5] и др.  »
Возможно, эта пространная подготовка — через онтологию пустоты, основные принципы буддизма и основополагающие позиции тибетской медицины — призваны придать предмету необходимую возвышенность, а его восприятию — глубину перспективы.
В частности, автор не преминул заметить:
«В Тибете медицинские знания были систематизированы выдающимся доктором Юток Йонтен Гонпо (XII в.). Он составил классический труд по тибетской медицине, известный как «Чжуд-ши» [8]. Эта работа стала основой медицинского образования тибетских врачей. Десрид Санжай Жамцо (XVII в.) составил обширный комментарий на «Чжуд-ши», озаглавленный «Вайдурья онбо» («Гирлянда голубого берилла») [9]. Эти две работы являются основой медицинского образования во всех культурах, принявших тибетскую медицину, где она теперь воспринимается как часть этих культур. »
Возможно, эти сведения в свете некой абсолютистской парадигмы могут оказаться не лишними, но они плохо сочетаются с обычными редакционными требованиями к научному тексту.
Чрезвычайно симптоматична фраза, знаменующая переход к основному разделу:
«Прежде чем приступать к описанию экспериментов по объективизации основ пульсовой диагностики тибетской медицины, необходимо разъяснить базовые понятия, на которых строится все здание этой традиции — как медицины, так и всего буддийского учения в целом. »
Всякий читатель, наивно намеревающийся ознакомиться с предметом, заявленным в заглавии и им ограниченным, должен здесь эту надежду оставить; дело предстоит фундаментальное, и, по всей видимости, необъятное — речь даже не о тибетской медицине в целом, но о всем учении буддизма.
Но иначе, очевидно, невозможно.
Очевидно, задача фантастическая, и мы может отразить ее исключительно фрагментарно:
««Великие элементы» – это их действия (возможно, и их действия?). Система «великих элементов» имеет не (возможно, не только?) субстанциональную, а функциональную определенность: это – система отношений элементов бытия. »
И, с некоторым перерывом:
«Можно лишь говорить о преобладании того или иного элемента или основы в каждом конкретном случае. Это подобно тому (сопоставление, весьма плохо читаемое), как «игла хорошо ощущается в пучке травинок» [10, с. 73] Три психофизиологические основы организма представляют комплекс ум-тело , поэтому они присутствуют только в живом организме [11]. Мертвое тело представляет собой лишь набор «великих элементов», как во внешней среде (то есть «набор» противопоставляется здесь «комплексу»?). »
«Первый «яд» — страсть , ассоциирующаяся с положительным чувственно-эмоциональным реагированием субъекта на объект. Названия «ядов ума» в данном контексте условны, потому что включают весь спектр чувственно-эмоционального реагирования с определенным знаком. Страсть — это реагирование со знаком плюс, которое порождает ветер (rlung) как на уровне психики, так и на уровне физиологии. ... Именно этот механизм является основой постоянного внутреннего монолога, который происходит и во сне, и наяву, остановить который можно только, применяя специальные методики. Ветер , действие которого непрерывно, обладает функцией, связанной с расходованием накопленной энергии. »
Достаточно исчерпывающая и вполне профессиональная характеристика.
Ее прочтение вызывает остаточное недоумение, связанное с тем, что все описываемое — это «яд ума»; автор этот момент сомнения, очевидно, разделяет, отсылая к условности термина в контексте; однако это «реагирование со знаком плюс» в контексте общей ядовитости оставляет по меньшей мере двойственное впечатление.
«Второй «яд» — гнев (тиб. zhe sdang). Повторим, что названия эмоциональных «ядов» в данном контексте условны, поэтому гнев подразумевает всю гамму чувств, которую можно назвать отрицательным чувственно-эмоциональным реагированием субъекта на объект.  »
Отсылка к «условности» не слишком проясняет ситуацию; непонятно, отчего положительное эмоционально-чувственная реакция определяется как «страсть» вообще, а отрицательная — как частная ее форма (к которой можно добавить иные).
Но текст весьма пространный, и вникнуть здесь во все его перипетии невозможно.
Выводы, интерес читательской аудитории
Приведем заключительные строки:
«Технический тест показал, что можно количественно оценить и объективизировать основные характеристики пульсовых волн и использовать аппаратную пульсовую диагностику, хотя и в ограниченном объеме. Проведение различных исследований способствует развитию технических средств пульсовой диагностики, что не означает вытеснения квалифицированных специалистов тибетской пульсовой диагностики. Прибор пульсовой диагностики может стать дополнительным диагностическим инструментом экспресс-диагностики для врачей при диспансеризации населения, как он сейчас используется в Бурятии. Исследования не завершены и требуют дальнейшей работы. »

Подведем краткие итоги:
предложенный текст, безусловно, не прост для восприятия и не лишен ряда очевидных сложностей, затрудняющих его понимание.
Помимо его непривычно-великого объема и охвата (от основ буддизма до принципов аппаратного лечения), он вдобавок нарушает ряд принятых методологических канонов, в том числе один из основополагающих: традиция — это одно, ее (научное) изучение — другое, ее применение к современной (медицинской) практике — третье, и пр.
Автор эти устои нещадно разрушает, что и придает данному исследованию спорность и, в строгом смысле, антинаучность.
Но отметим все же немалые достоинства текста.
В каждом из обычно «не стыкуемых» разделов автор демонстрирует высокую степень компетенции; в заключительных фрагментах автор опирается преимущественно на опыт, исходные позиции которого можно не принимать, но итоги — учитывать.
Не призывая читателя к безусловному принятию всего изложенного в его комплексе и методологической чистоте, предлагаем ознакомится с изложенным как с весьма своеобразным и отличным от привычного культурным подходом.

Заключение: работа в целом отвечает требованиям, предъявляемым к научному изложению, как в стилистическом, так и в структурно-логическом отношении, и рекомендована к публикации.