Национальный институт
научного рецензирования

Значимость раскрываемой в представленной статье темы состоит, на мой взгляд, в том, что автор обратился к анализу особенностей культурного кода в народном творчестве через обращение к китайским народным сказкам.
Полагаю, что ценность такой постановки вопроса вызвана необходимостью сохранения оригинальности и самобытности этнонациональных культур в пику процессам глобализации и модернизации; считаю в связи с этим, что нуждаются в поддержке именно те работы и исследования, которые дают нам возможность погрузиться в культурные явления и феномены, отражающие суть человеческого бытия. Данная статья может предоставить нам такую возможность.
Интерес к статье может быть вызван не только нетривиальностью выбора темы, но и ракурсом ее осмысления, предложенным автором материала. Так, например, автор резонно замечает, что народные сказки были всегда со своим народом, были его частью. Определяя жанровую природу сказок как определенного вида письменного и устного народного творчества, автор справедливо отмечает, что это жанр, «который не имеет конкретного автора и чаще всего представляет собой результат объединения большого количества разнообразных историй, в течение длительного времени переходившего от поколения к поколению, «из уст в уста». В то же время вполне уместным замечанием и, по-видимому, основной авторской идеей является суждение о том, что, несмотря на растущее число различных видов и жанров творчества и с учетом того, что сегодня сказки нельзя признать доминирующим жанром в общем массиве письменного и устного творчества, они тем не менее являются генотипом родной культуры и по сути олицетворяют собой важнейшую ценность народного единства.
Кроме того, автор в статье делает акцент на роли сказок в передаче от поколения к поколению особо ценной межпоколенческой информации, несущей в себе культурный код. Это тем более важно учитывать, если иметь в виду, что в периоды отсутствия массовой грамотности и доступности прочих видов искусства, именно народное творчество служило одним из главных массово доступных и известных средств выражения мыслей, представлений о мире, передачи нравственных установок.
Итак, на чем же строится авторская концепция? Прежде всего, автор обращается к типологии существующих традиционных образов и персонажей, связанных с типичными человеческими качествами, присущими сказкам разных народов и специфическим, характерным для конкретной лингвокультуры. Это во-первых. Во-вторых, автор дает оценку структуры фабул сказок наряду с универсальными характеристиками и на этом основании в особую группу выделяет этноспецифические. В-третьих, автор соотносит сказочные мотивы с такими нравственно-моральными категориями как справедливость, свобода, Добро и др. С учетом трех этих характеристик автор обозначил особенности и китайских сказок, для которых эти черты не являются исключением, поскольку, как пишет автор, «в них можно найти как общечеловеческие моральные устои, так и специфические. Это выражается в особом описании окружающего мира». Далее автор сосредоточивает свое внимание на специфике китайских сказок, отмечая их особенные черты, например, подчеркивание голода как обычного и характерного состояние у бедных людей, характеристика древних монет, которые носились на связках, описание местных флоры и фауны, особое почитание родителей и т.д. Все эти особенности с одно стороны позволили автору выстроить свою концепцию, с другой стороны, обозначить основную позицию, в соответствии с которой путем изучения сказок можно более глубоко понять языковую картину мира китайцев. Это замечание само по себе является ценным для научного исследования сказочной культуры, а тем более если речь идет о сказках китайского происхождения, в которых отображается очень самобытная культура и символика.
Конечно, если бы автор статьи ставил цель, допустим, на основании определённой системы описания языковой картины мира установить характерные черты сказочного мира, представленного в жанровом своеобразии волшебно-сказочной фантастики, и проследить направления развития сказочной картины мира во всех трёх её жанрово-исторических модификациях, то автору пришлось бы сначала подробно описать эти модификации, а затем соотнести с ними китайский культурный код. Но в данном случае все же методологический вектор исследования вполне логично связан с анализом культурного кода в народном творчестве, который формируется в процессе развития сказочной культуры.
Теоретическая значимость работы мне видится в том, что автор затронул конкретные параметры языковой картины мира китайской народной сказки, многие из которых являются универсальными, а некоторые оригинальными, что позволяет использовать наработки автора при изучении других национальных картин мира или кодов, связанных со сказочной культурой или любой другой сказочной моделью мира.
Анализируя сказки, можно обратить внимание на культурный код, который в них прослеживается. Именно на этом аспекте проблемы автор и делает акцент. Так, по лексическому составу сказочного текста можно судить об объективном состоянии мира. Некоторые тематические ряды (драгоценности, орудия труда, оружие) отсутствуют в текстах сказок о животных, что свидетельствует о неактуальности обозначаемых объектов в реальном мире. Волшебная сказка, продуктивная в период расцвета феодальных городов, искусств и ремесел, богата лексикой соответствующих тематических рядов (земледелие, оружие, архитектура и пр.). Бытовая сказка богата лексикой тематических рядов "ремесла", "домашнее хозяйство", "рукоделие" и т.д. Общая тенденция волшебной и бытовой сказок к увеличению числа абстрактных и обощенных имен классов свидетельствует о возрастающей способности субъекта сказки видеть и выражать частное через общее, т.е. о возрастающей дедуктивности и абстрактности его языкового мышления. Очевидно, что эти факторы автором учтены в полной мере. Так, в представленной статье например, отмечается, что сказка есть отражение ментальности конкретного народа, в ней хорошо прослеживаются характерные для него особенности. В несовпадении культурных и языковых стереотипов кроются возможные «побочные» эффекты от неверного толкования сказок: комический, ощущения неловкости, непонимания происходящего и даже культурного шока. В качестве примера автор обращается к русскому образу «косого зайца», который будет абсолютно «непонятен и чужд носителю китайского языка, который как правило воспринимает его как милое и трусливое животное».
Итак, автор приходит к одному из важнейших выводов, связанных с моделью мира. Именно она с точки зрения концепции автора отражает систему ценностей китайского простого трудового народа. Несмотря на разнообразие описаний и деталей, суть прослеживается во всех сказках с моделью «два брата»: сочувствие к слабым, несправедливо обиженным, восхваление трудолюбия и доброты, осуждение лени и злости. Трудолюбивый и искренний человек обретает счастливую жизнь, несмотря на невзгоды. Также анализируются образы ленивого и жадного и т.д. Дана оценка квинтэссенции китайской традиционной системы ценностей, которая имеет долгую историю, и во многом сохранена по наши дни.
Считаю, таким образом, что в методологическом плане статья выстроена вполне акцентированно и следуя логике научного поиска, привлеченные для анализа источники позволили автору сделать срез и анализ проблематики. В целом задачи выполнены, и поэтому статья рекомендуется к публикации.